КОМАНДИР ПУЛЕМЕТЧИКОВ ИЗ ВЫПОЛЗОВО

Иван Михайлович Максаков родился
28 октября 1924 года в селе Выползово Молотовского (Волжского) района Куйбышевской области.
В Красную армию призван 29 августа 1942 г. Воевал в звании младшего лейтенанта. Дата завершения службы –
18 июня1946 г.

Наш земляк родился в красивом селе с четырехсотлетней историей на Самарской Луке. Девять классов Иван окончил в Кинель-Черкасской школе №1 накануне войны, в 1940 году, и тогда же поступил в Кашинский зооветтехникум Калининской области.
В июле 1941-го учащийся Максаков добровольно вступил в истребительный батальон г. Кашина. Затем был направлен на учебу во Второе куйбышевское пехотное училище, которое за военные годы успело сделать всего три выпуска — в 1943, 1944 и 1945 годах. Великую Победу Иван Михайлович приближал, командуя пулеметным взводом в составе 152-й, 352-й стрелковых дивизий 3-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, участвовал в боях на территории Белоруссии, Восточной Пруссии, Германии и Чехословакии. Демобилизован через год после окончания Великой Отечественной войны в звании лейтенанта с должности помощника начальника штаба 849-го полка.
И.М. Максаков награжден орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией». Умер 22 декабря 2009 г.
Мы публикуем воспоминания земляка-орденоносца о боевом пути, опубликованные в сборнике «Строки, опаленные войной» 2002 года издания.
«С весны 1941 года мы, студенты Кашинского зооветтехникума Калининской области, усиленно готовились к проведению военной игры. В техникуме все студенты без исключения проходили начальную военную подготовку. Военруком был капитан-буденновец. Начало игры почему-то было перенесено с 21 на 22 июня. Днем узнали – началась война. После выступления по радио В.М. Молотова о начале войны сразу же были проведены митинги. Студенты старших курсов уходили в армию по мобилизации. А после выступления 3 июля
И.В. Сталина по всей стране прошли патриотические митинги, шла запись добровольцев в армию, в истребительные подразделения. Как и в 1812 году, шел сбор пожертвований в Фонд обороны.
Мы, юнцы-первокурсники, комсомольцы, воспитанные на литературе, подобной книге Н. Островского «Как закалялась сталь», на патриотических фильмах «Чапаев», «Александр Невский», «Если
завтра война», ничегошеньки реально не представляли о солдатской жизни. Став рядовыми истребительного батальона, поняли, почем фунт солдатского кроваво-смертельного лиха. Но это было потом. Вначале мы продолжали учебу и несли гарнизонную службу, охраняя мосты, почту, электростанцию и административные здания города. Жили мы в каком-то церковном доме. И это продолжалось до начала августа. Как-то утром нашу роту подняли по тревоге. Мы были вооружены, как нам сказали, канадскими винтовками. Ни разу из них не стреляли, а стреляли из российской трехлинейки. Нас посадили на автомашины и повезли в сторону Ленинграда к станции Кесова Гора и объяснили, что где-то там немцы выбросили парашютистов.
Калининская область богата дремучими лесами и болотами. Не доезжая до предполагаемой дислокации немцев, колонна была обстреляна из автоматического оружия. Завязался встречный бой в лесу. Перед этим нам раздали патроны, которыми мы так и не смогли воспользоваться. Они оказались к российским винтовкам образца 1891/1930 годов. Фактически
безоружные, мы пытались как-то выполнять приказы командиров, а вообще мы были как слепые котята. Сколько осталось от роты в живых, трудно сказать. Легкораненые, ходячие потянулись к Савеловской железной дороге. Наше счастье в том, что подошла какая-то воинская часть. Говорят, они добили десантников. Здесь я получил пулевое касательное ранение в ногу. Но ходить мог. По железной дороге непрерывно шли эшелоны с ранеными и эвакуированными на восток.
На крышах вагонов были краской нарисованы красные кресты. Но для воздушных стервятников это ничего не значило. Они бомбили и обстреливали из пулеметов санитарные поезда и вагоны с мирными жителями. Это был кошмар. Горели санитарные вагоны. Раненые в бинтах, в гипсе бежали, ползли. Кто не мог двигаться, горели в вагонах. Здесь впервые увидел, как малышка теребила грудь убитой матери. Этого никогда не забыть. В санитарной роте какой-то части нам сделали перевязки. Позже, став командиром, я не видел такого ужаса. До сей поры не могу понять, как же могло произойти, что мы остались без патронов. Неужели это была растерянность первых дней или же что-то другое, но факт остается – рота была разбита. Больше я в тех краях не был. О дальнейшей судьбе добровольцев мне ничего не известно.
Вот так началась моя солдатская служба.
Наверное, у каждого солдата в Великую Отечественную войну служба в деталях складывается по-разному. А вообще-то, это был тяжелый смертельный труд. За четыре года мне, в основном, пришлось быть в пехоте, но четыре месяца пришлось поучиться на кавалерийских курсах младших лейтенантов. Внешне кавалерист на марше выглядел браво. Но в пехоте было проще и легче. Здесь ты отвечал только за себя. У кавалериста же – конь, амуниция для него, клинок и личное оружие. Все это должно быть надраено до блеска, а коню отдать последнюю горбушку и укрыть попоной в непогоду. В общем, конь требовал заботы и внимания. В этом случае он отвечал добром. До сих пор я об этом вспоминаю с приятным чувством.
После окончания в 1944 году 2-го Куйбышевского пехотного училища в звании младшего лейтенанта 480-го стрелкового полка я прошел из-под Бреста до Восточной Пруссии. Бои в Литве шли, в основном, с нашим перевесом. Это был прорыв укрепленных полос, прикрывавших путь в Восточную Пруссию. В ноябре наша армия сменила в районе Эйдкунен-Кибартай под Гумбиненном (ныне г. Гусев) 11-ю гвардейскую армию.
До января 1945 года стояли в обороне. В ночь на 25 декабря 1944 года немецкие разведчики, наверное, решили преподнести своему командованию рождественский подарок, захватив нашего дежурного пулеметчика Александра Ивановича Чекалина из города Алапаевска Свердловской области. Но фрицы просчитались. Саша на свое счастье не задремал. Он в упор расстрелял в них из «дегтяря» весь диск, 10 фашистов было убито. Мы бросились ему на помощь. Прямым попаданием мины под кожух пулемета он был тяжело ранен в живот и нижнюю челюсть. Его унесли на носилках в санитарную роту. Утром на снегу мы увидели кровавые следы в их тыл, значит, он кроме этих фрицев еще сколько-то человек ранил. В 1956 году, будучи в Свердловске, я узнал, что он остался жив.
В январе 1945 года 3-й Белорусский фронт перешел в наступление. Одной из задач было взятие Кенигсберга. Мой взвод был в головной походной заставе от полка. В одной из стычек я чуть было «не сыграл в ящик». Но благодаря своему связному, бывшему пинскому партизану, Филиппу Николаевичу Маличу бог миловал. В завязавшейся рукопашной мне здорово досталось от немца, но Филипп оглушил его прикладом автомата, и немец повалился на меня, а я, защищаясь, ткнул его финкой в горло. Это был единственный случай, когда знал, что убил человека.
В бою ведешь огонь прицельно. Возможно, в ту же цель стрелял кто-то другой. Разбирать, чья это работа, было не принято.
В конце января я был ранен в ногу. По выздоровлении был направлен в 1162-й стрелковый полк 1-го Украинского фронта командиром пулеметного взвода. С этим полком прошел Германию, Чехословакию. Война для полка закончилась 12 мая в Судетских Альпах».
…После демобилизации
И.М. Максаков приехал в Куйбышев и работал на заводах на Безымянке.
Подготовил
Александр АЛЕКСЕЕВ.
Фото из открытых источников.